На чукчу в суд подали...
Как защищаться писателю, журналисту, блогеру…
"Однажды Чукча принес в редакцию свой роман. Редактор прочитал и говорит:
– Понимаете ли, слабовато… Вам бы классику читать. Вы Толстого читали? А Тургенева?
– Однако, нет. Чукча – не читатель, Чукча – писатель".
Если вы читаете эти строки, то вы уже читатель, а если еще и что-то пишете, например, в социальных сетях, то уже и писатель.
А в этом случае… "на вас" могут подать в суд.
Журналистик? Не беда! Будете инвалидиком!!
Эта статья написана для всех, попавших в аналогичные "приятные" обстоятельства. Тем, кого интересуют сугубо юридические аспекты этого дела в виде документов, можно всё это не читать, а отправляться прямиком сюда.
В конце 2013 года в "Украинской правде" была опубликован мой материал "Высшая мера социальной защиты или Кнопка для бюрократа"
В нём – сатира, критика по поводу плохой доступности помещений управления Пенсионного фонда Украины в Приморском районе г. Одессы, грубого нарушения режима приема пенсионеров, надменного обращения с ними. Эка невидаль! Это, к сожалению, можно увидеть в каждом втором государственном учреждении.
Казалось бы, прочитайте и тихонечко исправляйте по мере сил. Тем более – начальник Приморского ПФ Анжелика Легеза перед публикацией ознакомила автора с перепиской, которую она вела по поводу необходимости предоставления инвалидам полноценного физического доступа в помещения наравне с другими посетителями. Т.е. ПФ вполне осознавал свои недостатки.
Более того, на пресс-конференции в Одесском региональном отделении НСЖУ г-жа Легеза публично, в присутствии журналистов, под аудио и видеозапись благодарила автора за публикацию, которая позволила улучшить работу.
Однако тут же автору была снижена пенсия, и, чтобы он не сомневался в "добрых" намерениях ПФ, к нему еще и был подан иск в суд с целью "...опровержения недостоверной информации…". Иск подписан той же самой г-жой Легезой…
Об этом второй материал автора – "Графы и маркизы пенсионного фонда или Пожизненное наказание журналисту", опубликованный в "Украинской правде" в начале 2014 года.
Статья – предмет иска – не была написана, как часто пишут журналисты: "пришел, увидел, написал". Пришел и увидел – это еще в лучшем случае! А, бывает, просто "услышал" и даже "придумал"... Этой же публикации предшествовало полугодовое (!) личное общение с семью (!) руководящими сотрудниками районного управления, а также переписка, в том числе с руководством Главного управления ПФУ в Одесской области.
- Вас не смущает, что кроме жалоб я, как журналист, могу писать и материалы другого характера? – спросил я зам.нач. приморского ПФ Тамару Гортопан.
- Пишите, что хотите, куда хотите и сколько хотите!!! – таков был ответ, причем повторялся он неоднократно, с большим нажимом и абсолютной уверенностью в своей полной безнаказанности. Вот так и появилась эта статья.
Перед каждой критической публикацией, коих в моей журналистской биографии было не мало, я всегда взвешивал, возможна ли подача искового заявления в суд? В данном случае считал – иск невозможен. Статья содержит неоспоримые факты, опирается на пять фото и официальную переписку. Как, например, можно опровергнуть факт недоступности помещения для инвалидов, если оно расположено на втором этаже и ни пандуса, ни лифта нет? Как можно оспаривать длительность обеденного перерыва в полтора часа, если это подтверждается фотографиями двух объявлений о фактическом режиме работы?
Кроме того, статья написана в сатирическом стиле. Начинается просто с анекдота. В ней много аллегорий, гипербол, кавычек, показывающих, что слово применено не в прямом смысле. Это и некоторые другие использованные приемы несут в себе признаки оценочных суждений, согласно Закону Украины "Об информации". А оценочные суждения опровержению не подлежат. Не я придумал – так в законе написано.
Конечно, я не занимался этими украшательствами специально, просто таков мой стиль. Однако нужно иметь в виду, что подобные приемы не только литературно расцвечивают нашу работу, но и служат юридической защитой. Однако это всё – для умных и образованных людей. Но читают нас не только умные...
ПФ, который привык к тому, что к нему приходят тише воды, ниже травы, со склоненной головой и конвертиком с деньгами в руках, был так искренне удивлен, что кто-то посмел усомниться в его всемогуществе и выступил с критикой, что его прямо распирало! Таким образом, иск был подан…
ЕСЛИ "НА ВАС" ПОДАЛИ ИСК…
Не паникуйте – дело житейское. Хотя и говорят: "оставь надежды всяк в суды входящий", это не совсем так. Прежде всего имейте в виду – в конечном итоге Европейский суд по правам человека, скорее всего, будет на вашей стороне. Даже в тех случаях, когда, на мой взгляд, пишущий человек (не обязательно журналист) сгустил краски, переборщил, даже написал нечто провокационное, Европейский суд все равно был на стороне пишущего. Такова европейская практика, которую можно сформулировать простыми словами так: "пиши, что хочешь, но не толкайся!".
Очень характерно в этом смысле дело "Обершлик против Австрии". Редактор венского журнала "Форум" Обершлик в своей, до предела резкой статье назвал депутата австрийского парламента идиотом (в заголовке и по тексту). В результате Обершлик проиграл все суды в Австрии, но выиграл в Европе!
Весьма показательно также дело "Прагер и Обершлик против Австрии". Журналист Прагер опубликовал на основе полугодовых наблюдений разгромную статью о дюжине судей окружного уголовного суда столицы Австрии – Вены. Судьям это не понравилось – ими был подан иск против Прагера и редактора журнала Обершлика. Всем, наверное, понятно, как трудно судиться с судьями. В Австрии все суды журналистами были проиграны, но выигран суд в Европе!
Обычно при этом пишущему человеку присуждается материальная компенсация, если он за ней обращался. Например, 6000 евро, как в деле "Редакция газеты Правое дело и Штекель против Украины". В газете была воспроизведена информация о том, что Геннадий Труханов – впоследствии народный депутат Украины и мэр Одессы – не больше, не меньше как координатор заказных убийств... И, несмотря на то, что доказательств этому, как не было, так и нет, европейский суд все равно стал на сторону журналистов, которые, по его мнению, имели право на свою оценку. Лицо же, которого касалась эта информация, имело право на ответ. Даже компенсация журналисту была присуждена! Очень яркое дело!
Хотя наша страна пока не выполняет подобные решения, так или иначе эти деньги будут когда-то заложены в бюджет и выплачены. Конечно, до европейского суда долгий путь – нужно пройти три или даже все четыре украинские судебные инстанции, но, тем не менее, пусть вас это согревает на протяжении всего процесса.
Кроме того, имейте, пожалуйста, в виду – в суд подают не всегда, чтобы выиграть процесс. "Если не засужу, то нервы попорчу". Поэтому, чтобы не помогать своему противнику, нужно в первую очередь успокоиться. Ничего страшного не произошло. Дело ваше гражданское, не уголовное – гильотинировать вас не будут! А если и будут, то еще очень не скоро. Суд – дело неспешное.
Сразу смотрите, кто является истцом: физическое лицо или юридическое? Если юридическое, является ли оно государственным органом?
Далее – что написано в исковых требованиях? Обычно это – в конце иска. Что могут требовать? Защиты деловой репутации, опровержения недостоверной информации – как было в моем случае. Еще могут потребовать возмещения морального ущерба. Это в том случае, если истец – не государственный орган.
Ознакомившись с иском, следует выбрать стратегию защиты.
Все зависит от того, что и в какой пропорции вы можете потратить на процесс: деньги, нервы, время, а потратить придется. Есть деньги – нанимаете юридического представителя и все – о результатах он вас оповестит. Представителю следует выписать доверенность в нотариальной конторе, что уже само по себе не бесплатно. Оплата его услуг – по договоренности. Однако, вот что сказал Бомарше по этому поводу: "Клиент, хоть сколько-нибудь сведущий, всегда знает свое дело лучше иных адвокатов: адвокаты из кожи вон лезут и надрываются до хрипоты, лишь бы показать свою осведомленность решительно во всем, кроме, впрочем, самого дела, но вместе с тем их весьма мало трогает то обстоятельство, что они разорили клиента, надоели слушателям и усыпили судей..." Как говорится, на Бога надейся, а ЦПК (Цивільно-процесуальний кодекс) читай!
Кроме того, дела о свободе слова не так часты, и многие юристы не слишком сведущи в этой части законодательства. После прогремевшего на весь мир дела Гонгадзе, в Украине суды на эту тему пошли на убыль, и у юристов еще уменьшилась практика. Поэтому я принял решение лично активно участвовать в процессе. К этому моменту у меня уже был немалый юридический опыт.
В жизни в экстремальных ситуациях я изображаю из себя танк Т-55 в наступлении. Тем более, мы с ним, примерно, ровесники. Стреляю из орудия, "строчу" из пулемета, давлю гусеницами врагов и делаю вид, что ничего не боюсь. Бывало и подбивали, но, как видите – до сих пор жив. Такую стратегию я принял и в судебном процессе. Я действовал открыто, наступательно, не допускал затягивания процесса, хотя у меня были и другие возможности. Например, статья была подписана псевдонимом – Станиславский, а иск был подан ко мне по моей настоящей фамилии – Романовский. При это истец никаких попыток связать эти две фамилии не делал, совершенно не заботясь о том, что выглядит совершенно по-идиотски: статья подписана одним человеком, а иск предъявлен к другому...
Я мог и не явиться на первое и многие последующие заседания, поскольку не был оповещен о них. Моих подписей на судебных повестках о проведении заседаний за все время процесса не было ни одной. Заседания при таких обстоятельствах должны были переноситься. Тем не менее, я не пропустил ни одного, чего не скажешь об инициаторе процесса – истце, который поняв, с кем он связался, стал всячески "тянуть резину".
ПОИСК СОЮЗНИКОВ
Любое дело с союзниками делается успешнее. Я сразу обратился за помощью в редакцию "Украинской правды". Однако, ни на это, ни на одно из последующих обращений сия редакция никак не отреагировала. Ни помощи, ни даже слова в поддержку… Вообще никакого ответа. Казалось бы, судебный процесс, скандал, первое в истории Украины снижение пенсии журналисту органом, который он критиковал – все это весьма интересно и весьма полезно для правды, которая декларирована в названии этого издания. Однако "Украинская правда" выбрала полную, гробовую тишину. Мне кажется, что СМИ с таким стилем общения с авторами не имеет перспективы и закроется немедленно после прекращения его внешнего финансирования.
Одесское региональное отделение Национального союза журналистов Украины (ОРО НСЖУ) к тому времени уже успело отметиться в этой истории. Через три недели после публикации я был персонально приглашен г-жой Легезой на пресс-конференцию ПФ в помещении ОРО НСЖУ. Я очень удивился этому обстоятельству, поскольку ждать от меня комплиментарных вопросов она не могла. Мне было уже известно о снижении моей пенсии. Судебный иск ко мне она на эту дату уже подписала, но об этом мне пока не было известно.
На пресс-конференции "маркиза бюрократических ангелов" Легеза под видео- и аудиозапись рассыпалась в благодарностях автору за статью, которая позволила улучшить работу и уверяла, что снижение пенсии никак не связано с публикацией. Однако, повторяю, иск в суд к автору уже был ею подписан…
В ОРО НСЖУ проходит много пресс-конференций. Это правильно. Председатель правления ОРО НСЖУ Юрий Работин дает трибуну людям, которым есть что сказать. Однако НСЖУ ни в каком случае не может и не должен давать трибуну лицам и организациям, которые преследуют журналистов. В Уставе НСЖУ указаны принципы деятельности, первый среди которых: "гарантия свободы слова и взглядов журналистов". Целью деятельности НСЖУ, согласно уставу, является: "защита профессиональных, социальных и экономических интересов журналистов – членов НСЖУ".
Однако пресс-конференция была проведена. Она носила смешной и стыдный характер. Аудиозапись ее имеется. ПФ, видимо, собрал туда "своих" журналистов. По замыслу организаторов, вероятно, все они должны были оказать на меня воспитательное воздействие. Немаловажным фактором для организации этой странной пресс-конференции, скорее всего, было и то, что сам Юрий Работин должен был выходить на пенсию через пару лет и подавать документы именно в приморский ПФ… Ничего доброго из этой пресс-конференции у организаторов не вышло. Меня перевоспитать не удалось. По результатам этой тоскливой тягомотины моими "коллегами" было написано пару благостных статей о том, как прекрасно работает ПФ. А ведь это общеизвестно: то, что говорится на пресс-конференции нужно делить на десять, а затем еще прибавлять к этому правду. Что поделать – "вторая древнейшая"...
Тем не менее, я обратился к Юрию Анатольевичу с просьбой об оказании правовой помощи. Он представил мне некоего человечка – то ли Женю, то ли Жору, то ли юриста, то ли еще кого-то, который должен был эту правовую помощь оказать. Я трижды встречался с ним в помещении ОРО НСЖУ.
На первой встрече я узнал, что с ним нужно разговаривать тихо и без эмоций, потому что у него – нервы, а также, что у него очень болит голова, и встречу нужно перенести на другой день.
На второй встрече я узнал, что у него очень болит сердце, и встречу снова нужно перенести на другой день.
На третьей встрече, я узнал, что документы, которые я принес, дают бумажную пыль и "запорошивают" глаза, делая невозможным рассмотрение этих самых документов… Не знаю, стоит ли переводить все это с одесского языка на обычный. По-моему, и так все понятно.
Каждый разговор продолжался примерно минут по 15, но сухой остаток был именно таков. Единственным положительным результатом этих бесед было то, что они обладали значительной юмористической ценностью, хотя велись на полном "серьезе"…
Сей "юрист" ни разу не упомянул нормативные документы, которые являются азбукой защиты свободы слова и на которых нужно было строить защиту:
статью 34 Конституции Украины,
статью 2 Закона Украины "О порядке освещения деятельности органов государственной власти… в Украине средствами массовой информации",
статью 10 Европейской конвенции по защите прав человека и основополагающих свобод,
статью 30 Закона Украины "Об информации", вводящую понятие оценочных суждений…
Совершенно ясно – юрист, берущийся консультировать журналиста по поводу его судебной защиты и не упоминающий ничего из вышеперечисленного, не является его помощником и союзником, а, скорее, наоборот.
Прошу обратить внимание, я пришел не в юридическую консультацию к платному адвокату, а в союз журналистов. Да и то нужно сказать, что платный адвокат, чтобы его наняли, дает какой-то минимум информации по теме, демонстрируя, что он – в курсе дела. Я уже не говорю о том, что больного на все органы адвоката никто не наймет.
- Ой, я такая больная, я такая бедная! – это наше, одесское…
Традиции нашего города сформировались почти два века назад при уникальном режиме порто-франко. Количество предпринимателей увеличилось тогда в 10 раз за короткий срок. Одесса стала четвертым по населению городом империи. Расцвела контрабанда, появились тучи мошенников. "Одесса-мама", "Одесса – город жуликов", – это оттуда родом. Все население стало пристраиваться к "живой копейке", что оставило неизгладимый след на лице горожан. В 60-е годы прошлого века, когда нигде в СССР не было традиции, например, "поблагодарить участкового врача", в Одессе это уже было в порядке вещей, как и многое другое. Вот и в пенсионном фонде, и в союзе журналистов тоже, видимо, хотят "живую копейку". Такая вот болезнь теперь напала на всю страну…
Следует отметить еще один важный аспект. Вы вряд ли получите психологическую поддержку от родственников и друзей на протяжении всего процесса. Через какое-то время рассказы о ваших судебных делах начнут раздражать окружающих.
Есть у меня одноклассник – Петька. Нередко лейтмотивом разговора с ним является "надо брать палку и идти наводить порядок". Это уже – как заезженная пластинка. Когда я написал статью, ставшую причиной иска, он сказал:
-Этого не надо было делать!
-Как же так, Петя, ты такой сторонник палки. Вот я взял палку, пусть она бумажная, но тоже не такая мягкая. Я пытаюсь делать, что могу, а ты меня осуждаешь.
-Все равно это ничего не даст.
Вот как. На самом деле он, получается, несмотря на громкие заявления и огромную физическую силу, – полный пацифист. И это, к сожалению, олицетворение общенародной позиции. "Не трать, куме, сили". Но я считаю иначе – вода камень точит, и страна должна знать своих героев.
А вот кто активно взялся помогать – это одесские инвалиды, которые возмутились поведением ПФ:
– Каак?! Вместо того, чтобы исправить свои недостатки, они в суд на него подали?!!!
Меня консультировал известный одесский незрячий Леонид Кочу. Активно включились в процесс активисты инвалидного движения Олег Дрюма, Олег Прохоров, а также Тимур Латыпов, который стал моим представителем на процессе в Приморском районном суде г. Одессы.
Следует отметить, что у обычных людей – не инвалидов складывается, как правило, несколько искаженная картина мира. Мы выходим на улицу и видим большое количество торопящихся по своим делам активных личностей. Видим красивых девушек на каблуках, бегающих спортсменов. Инвалидов мы почти не видим. На улицах почти нет колясочников, очень редко встретишь слепого. Глухого мы, вообще, можем распознать только непосредственно обратившись к нему. Однако инвалидов очень много. Они сидят и лежат по домам, больницам. Представление о масштабах этой проблемы имеют социальные работники и врачи. Обычные же граждане и власти пользуются более благостной картиной мира, чем она есть на самом деле. Однако от этого проблема не становится меньше. Инвалидам нужно помогать. Помогая им, мы помогаем и себе. Я, например, по опыту знаю, если в какой-то организации нет условий для маломобильных групп населения, то и к обычным гражданам там относятся как к недостойному вниманию быдлу...
В поисках судебной защиты, я обратился в Институт развития региональной прессы, который на своем сайте сообщал о бесплатной помощи журналистам в судебных процессах. Вскоре получил ответ от медиа-юриста Людмилы Панкратовой, в котором говорилось, что представителя в Одессе они обеспечить не смогут, но юридическую помощь окажут.
Была выполнена экспертиза статьи и иска. Людмила сообщила – по мнению специалистов института, иск ко мне судебной перспективы не имеет. Дело было поставлено на солидные юридические рельсы, по которым, в конце концов, и доехало до победного конца. Людмила Панкратова выполнила также редактирование подготовленного мною "Заперечення".
Этот документ, как схема защиты, теперь может быть использован любым, на кого был подан иск в суд с целью ограничения его свободы слова.
СУД В ПЕРВОЙ ИНСТАНЦИИ
Несмотря
на то, что нами был выбран наступательный план ведения процесса, мой
представитель – председатель правления Ассоциации незрячих юристов
Тимур Латыпов сделал истцу предложение о заключении мирового
соглашения. Это всегда нужно пытаться сделать – худой мир лучше доброй
войны, которая неизбежно отнимает нервы, время и другие ресурсы. Суть
предложения была следующая: истец отзывает свой иск, исправляет
описанные в статье недостатки, а журналист публикует статью о
прекрасной работе управления ПФ. Предложение было без обсуждения, но с негодованием отвергнуто представителем истца Печеровым.
Надо сказать, что сей господин внес значительный вклад в написание статьи – предмета иска. Ответ на мое последнее, предваряющее публикацию письмо в приморский ПФ, готовил именно он. В письме содержались 24 вопроса, выделенные жирным шрифтом и настоятельная просьба обязательно ответить на каждый из них. Поскольку принимать это послание у меня поначалу категорически отказались, я вынужден был сдавать его в канцелярию, расположенную на совсем другой территории – в другом конце района. Более того, после сдачи письма мне удалось попасть на прием к начальнику управления – Анжелике Легезе и обратить её внимание на проблемы в работе ее подчиненных, на заданные вопросы и на то, что я – журналист. В любезной беседе я получил заверения – ответы будут полными и обстоятельными. Однако, через месяц пришло письмо-отписка в полстранички… Подписант – Легеза! Исполнитель – Печеров!
После этого, как вы понимаете, не написать эту статью было просто невозможно. Однако, в результате "маркиза бюрократических ангелов" Анжелика Легеза страшно обиделась – как еще можно квалифицировать её поведение? Вот так и начался процесс. В Приморском районном суде г. Одессы его вел судья Турецкий А.С.
Судьи вообще и одесские в частности не слишком жалуют журналистов:
С журналюгами обычно больше мороки: то придут со своим диктофоном, то с "группой поддержки" с телекамерой, то разместят какой-нибудь не очень лицеприятный материал в Интернете. Навечно...
По моим наблюдениям, к ПФ судьи относятся также не очень ласково. Дело в том, что работники ПФ взяли себе за моду особо не разговаривать с пенсионерами, ничего не пояснять им подробно, а при всякой возможности спроваживать пенсионеров в суд, перекладывая таким образом свою работу на судей.
Следовательно, во всяком судебном процессе нужно обязательно попытаться взглянуть на конкретное дело, в котором вы участвуете, с точки зрения судьи, попробовать поставить себя на его место. Что представляет собой именно этот процесс для судьи? Какова "цена вопроса"? Следует также учитывать известное высказывание: "Цель судебного процесса – обогащение лиц, его проводящих"...
Итак, истец желает "защиты деловой репутации" в виде публикации опровержения и всё. Материального возмещения вреда требовать не имеет права и не требует.
С другой стороны, ответчик категорически не согласен, не идет на встречу истцу даже в такой малости, как публикация опровержения, даже учитывая, что, в любом случае, его никто читать не будет. В самом деле, интересно ли будет кому-то узнать, на какой высоте расположена кнопка вызова на двери приморского ПФ? Или какой длительности там обеденный перерыв?
Таким образом, с точки зрения судьи, дело, скорее всего, выглядит следующим образом: перед ним два дурака, которые занимаются полной чепухой и отнимают у него драгоценное время. Хуже всего, конечно, выглядит истец, который эту кашу заварил и будет варить долго. Каждому судье известно – ПФ всегда судится "до потери пульса" пенсионера…
Следующий вопрос, кто заплатит, за этот банкет без праздника? Может ли судья рассчитывать на какие-то деньги от истца? Нет, скорее всего нет, в первой инстанции точно нет. Истец, в случае проигрыша, кроме доли престижа ничего не теряет. А престиж пенсионного фонда в глазах народа и так не высок – в очках еле виден.
С другой стороны, есть некоторая тяга у судей решать вопросы в пользу государственных органов. С целью укрепления государственности, так сказать… К тому же, руководство ПФ и суда встречается, возможно, даже в неформальной обстановке… В одном городе живем…
Еще вопрос, ответчик может что-то "в зубах принести"? Совершенно точно – нет. Он ничем не рискует, рвется в бой, подает документы по объему во много раз превышающие обсуждаемую статью, его охватил спортивно-юридический азарт. Платить не будет!
Последний вопрос, с какой стороны можно ждать неприятностей? Судья от ПФ не зависит, пойдет на пенсию еще не скоро, да и обидеть его при начислении оной практически невозможно. Журналист же, скорее всего, воспользуется случаем и распишет процесс во всех подробностях, жидко разведя всё "Г", которое в изобилии всплывает на любом процессе…
Таким образом, если учитывать только эти привходящие обстоятельства, а не суть дела, можно оценить шансы сторон как примерно равные. Для судьи же – радости никакой. С его точки зрения, видимо, этот процесс – чистый "субботник", причем без пикника...
Примерно такие мысли я прочитал на лице судьи Турецкого, хотя, конечно, лицо судьи – объект очень обманчивый.
Надо сказать, что поданный иск производил такое впечатление, будто его написал студент. Т.е. по форме он был вроде нормальный: от кого, к кому, суть конфликта – всё есть.
Однако он содержал грубые ошибки. Например, хотя иск был предъявлен только к одному ответчику – автору статьи, исковые требования почему-то выдвигались и к "Украинской правде".
Кроме того, истец требовал опровержения не всей статьи и даже не фраз из нее, а неких фрагментов фраз, хотя известно, что законченную мысль выражает именно фраза. Пытаться же опровергать не законченную мысль может только малограмотный человек…
Прочитав "Заперечення", поданное мной, в котором на все это и многое другое было указано, истец направил в суд уточнения к иску, а также "доказательства".
Вы будете смеяться, но все доказательства оказались против него самого. Так, в опровержение тезиса из статьи об обеденном перерыве в полтора часа, истец подал копию своего собственного приказа о распорядке дня, в котором перерыв – 45 минут. Но приказ никак не доказывает факт его выполнения! К тому же именно об этом в статье и шла речь – о несоответствии фактического распорядка нормативным документам.
В публикации утверждалось, что большие очереди пенсионеров – следствие того, что прием по вопросам назначения и перерасчета пенсий ведут всего два человека из 150 работающих в управлении.
- Нет, - заявил истец, – это ложь! И представил штатное расписание, в котором – 196 сотрудников… Факт, что прием по самым главным, массовым вопросам в ПФ ведут всего два человека, он не отрицал, подтвердив таким образом, что соотношение ведущих прием и всех работающих еще хуже, чем написано в статье. Да и сравнивать количество фактически работающих со штатным расписанием неправомерно.
Огромное внимание истец уделил кнопке для вызова персонала. По его мнению, эта "волшебная" кнопка освобождает его от выполнения всех требований по обеспечению доступности в его помещения инвалидов. В доказательство этого "притаранил" четыре акта согласования этого вопроса с председателем Одесской областной организации инвалидов Александром Побережным. Пусть останется на совести Побережного согласование приема инвалидов на улице возле кнопки под дождем, отдельно от других людей. Однако на трех из четырех актах не было даты согласования. Т.е. неизвестно, до публикации или после нее они были составлены. К тому же формулировка в актах не соответствовала закону.
На самом же деле, "кнопка" не упоминается ни в одном нормативном документе, как средство обеспечения доступности для "лиц с ограниченными возможностями".
Вот с такими "гнилыми доказательствами" пришел истец в суд. Если по сути, это все равно, что сесть с семью "дублями пусто" в домино играть. Так что, не переживайте, если вам придется столкнуться с чем-то подобным, вряд ли вам будет противостоять какой-то юридический гений. Просто применяйте здравый смысл, и одно это значительно вам поможет.
Более того, если бы суд повторился сначала, я бы не стал тратить время на подобные "доказательства". Я бы просто утверждал, что моя статья – это совокупность моих оценочных суждений, основанных на фото и переписке. Конституция Украины (статья 34) и Европейская конвенция по правам человека (статья 10) дают мне право на беспрепятственное высказывание своего мнения. Оценочные суждения, согласно, Закону "Об информации" (статья 30) опровержению не подлежат.
Не стал бы я особо распинаться, доказывая, что мои суждения носят оценочный характер, хотя статья 30 дает четкие признаки, по которым их можно так квалифицировать: применение сатиры, критики в разных формах, аллегорий, гипербол – и всё это в публикации есть.
В прошедшем процессе, например, я доказывал – высказывание, что редкий инвалид-колясочник дотянется до кнопки, следует понимать как сатиру, гиперболу, кальку с гоголевского "Редкая птица долетит до середины Днепра", а сочетание "волшебная "кнопка"", в котором к тому же слово "кнопка" взято в кавычки, нельзя понимать буквально. Мол, физическая, конкретная кнопка не может быть волшебной, а "кнопка" в кавычках – это не то же самое, что без кавычек.
Однако здесь следует учесть – судья вряд ли имеет филологическое образование. Не каждый судья подлежащее от сказуемого отличит, что уже говорить об аллегориях и гиперболах. Поэтому просто следует настаивать на оценочном характере суждений: это не факты, а оценки фактов. И стоять на том!
В моем случае истец вообще никак не возражал против оценочного характера суждений до самого конца процесса, по-видимому, так и не поняв, что это такое.
Пусть украинский суд решает, как угодно. В Европейском суде по правам человека подобные вопросы решаются "в одни ворота" – в пользу пишущего. При этом не обязательно, чтобы он был журналистом. Там не вникают в подробности дела, рассматривая только один аспект: нарушено ли право человека на выражение своего мнения? При этом стимулируется дискуссия в обществе, а не закрывание рта. Недовольный может опубликовать ответ в том же СМИ, которым он недоволен. Это право дается ему ст.30 закона "Об информации". Дискуссия лучше судебного преследования – таково мнение "просвещенной Европы".
В европейском суде, как уже говорилось, можно получить решение и о солидной материальной компенсации своих издержек. Эти суммы выплачиваются не истцом, с которым приходится судиться, а самим государством Украина. Хотя эти деньги получить сложно, они рано или поздно будут выплачены вместе с пеней за просрочку. Таким образом, если вы выиграете в украинском суде, у вас не будет ничего кроме морального удовлетворения. Если же в европейском - то, скорее всего, получите право на солидное "вознаграждение" своих трудов.
Истец довольно быстро понял шаткость своей юридической позиции и стал тянуть время: не являться на заседания, подавать затягивающие дело ходатайства. Например, он вдруг вознамерился разыскать "Украинскую правду" для привлечения ее к ответственности. Но потом передумал…
Имейте, пожалуйста, в виду, что в гражданском процессе сначала проводится предварительное заседание (одно или несколько), на котором дело не рассматривается, а идет подготовка: стороны подают свои доказательства, возражения, заявляют ходатайства о истребовании необходимых им документов и т.п.
Если у вас уже подготовлены письменные возражения, и вы не подаете никаких доказательств и ходатайств, просите сразу о закрытии предварительного заседания и рассмотрении дела по сути. Возражения зачитаете при рассмотрении и передадите их судье.
У меня были доказательства. По моему обращению Общественный совет при Одесской областной государственной администрации выполнил экспертизу четырех помещений истца по доступности их для маломобильных групп населения. Экспертизу проводил опытный в таких делах человек – председатель комитета по правам инвалидов Олег Дрюма. Была проведена большая работа: обмеряны, сфотографированы объекты в четырех помещениях. Результат: два помещения недоступны, два помещения доступны лишь частично. Эти четыре акта были поданы в качестве доказательств.
Для того, чтобы вытащить исца на решающее заседание, мне пришлось лично отнести и "с боем" зарегистрировать повестку в его канцелярии.
При рассмотрении дела по сути был очень полезен мой представитель –Тимур Латыпов. В судебном заседании нет времени на размышление, реагировать нужно мгновенно. А вдвоем, как известно и "батьку легче бить". Пока один думает, другой выступает и наоборот. Так и шел процесс.
По виду судьи обычно трудно определить к чьей стороне он склоняется. Однако его действия обычно красноречивы. В нашем случае все ходатайства истца принимались, а все наши отклонялись...
Но при рассмотрении по сути, мне кажется, выяснилась слабость позиции истца. Кроме всего вышеперечисленного, я привел три прецедента Европейского суда по аналогичным делам: Обершлик против Австрии, Обершлик и Прагер против Австрии, редакция газеты "Правое дело" и Штекель против Украины. Во всех этих трех очень ярких случаях решения были вынесены в пользу журналистов, хотя они позволили себе гораздо, гораздо больше, чем я.
Эти прецеденты, согласно статьи 17 Закона Украины "Про виконання рішень та застосування практики Європейського суду з прав людини", должны использоваться, как источники права.
Таким образом, при очевидной слабости позиции истца, была ясно показана солидная законодательная база ответчика и продекларировано намерение идти вплоть до Европейского суда.
После окончания рассмотрения решение не было зачитано – даже резолютивная часть. Судья Турецкий А.С. объявил – будет зачитано позже и заметил при этом, чтобы стороны не ждали, а результаты узнали позже у секретаря... Это может быть косвенным свидетельством того, что судья переменил свое решение уже в процессе заседания. Он, как мне показалось, нехотя, но все же решил дело в пользу ответчика-журналиста. Иск оставил без удовлетворения.
Как бы то ни было, процесс на этом не закончился.
СУД В АПЕЛЛЯЦИОННОЙ ИНСТАНЦИИ
Как
и ожидалось, истец подал апелляцию. ПФ всегда судится "до потери
пульса" пенсионера. Это – "выгодное" предприятие. Пенсионеры
недолговечны… К тому же суд – дело нервное, срок жизни кое-кому может
быть и укорочен. И это тоже, видимо, учитывается…Казалось бы, нет у истца никаких аргументов, есть только нахальство, непонимание законодательства в области свободы слова, а туда же – в апелляцию, "продавливать", "вымаливать":
- Дяденька судья, тетенька судья! Помогите, Христа ради, урезонить наглого журналиста! Мне хоть на работу не возвращайся! У меня злая начальница – "маркиза", а у неё тоже начальники – "граф", "герцог". Смилуйтесь, будь ласка, век не забудем!
И вот опять подсовывают уже рассмотренный судом первой инстанции приказ об обеденном перерыве, совершенно никак не доказывающий факт его выполнения. Опять – штатное расписание, которое свидетельствует, что соотношение ведущих прием специалистов к общему числу еще хуже, чем указано в статье. ПФ продолжает требовать опровержения фрагментов фраз – т.е. незаконченных мыслей. Ничего не было исправлено! Ну и, конечно, у истца было неуемное желание защиты своей "деловой репутации", о которой, вообще-то, лучше было бы тихонечко помолчать, как у нас говорят, в тряпочку...
Дело рассматривал Апелляционный суд Одесской области.
Никаких документов и повесток из суда ни я, ни мой представитель Тимур Латыпов не получали. Однако, все же, Тимур в инициативном порядке сумел найти копию апелляционной жалобы в информационном центре суда. Стала известна "судейская бригада": "Оверіна О.В., Журавльов О.Г., Мартинова К.П."(укр) и дата заседания.
Эта песня хороша, начинай сначала! Опять мною было подготовлено очередное "Заперечення", которое и в этот раз отредактировала Людмила Панкратова (ИРПР –http://www.irrp.org.ua/ ).
На первое заседание, как и на многие последующие, истец (он же апеллянт) не явился. Не было и корешка повестки с его подписью. При таких обстоятельствах заседание не состоялось – принятие каких-либо решений в отсутствие одной из сторон есть практически стопроцентное основание для отмены решения.
Повестки участникам процесса в этом суде доставляет такая себе "организация" "Укркурьер". В данном процессе этой самый "курьер" умудрился не доставить ни одной повестки ни одной из сторон. И это при том, что у меня по домашнему адресу, в силу определенных обстоятельств, всегда кто-то есть. Всегда, без малейшего перерыва. В приморском ПФ – еще проще! По юридическому адресу весь рабочий день функционирует канцелярия, вход в которую свободный. И, тем не менее, ни одной повестки не было доставлено!
Как мне кажется, "Укркурьер" создан какими-то околосудейскими начальниками, чтобы даже те сравнительно небольшие деньги, которые тратятся в судах на почтовые расходы, не "пропадали", а, видимо, оставались "в семье"… Так никто бы и не возражал, если бы работал этот самый "Укркурьер", помогал почте. Но ведь он умудрился за весь процесс (десяток заседаний!) не доставить ни одной повестки!...
Тем не менее, я посещал все заседания. Информацию о дате и времени очередного можно узнать на сайте суда. Это же мог делать и истец-апеллянт, но ему было недосуг…
Но вот на одно из заседаний истец для разнообразия явился. И… потребовал отвода судьи Овериной... Этого ему показалось мало, и тут же на заседании он передумал и потребовал отвода уже всей судейской коллегии. Аргументы – "железные"! Во-первых, судья Оверина уже рассматривала дела приморского ПФ и результаты истцу не понравились… Хорошее, "законное" основание… Во-вторых, что-то было связано с какой-то родственницей. Однако, в нашем процессе никто из действующих лиц ни в каких родственных связях между собой не состоял, а только это могло бы быть законной причиной отвода в таком случае.
Суд удалился на совещание, а потом провозгласил "соломоново" решение: в ходатайстве отказать, поскольку оно незаконно, но… взять самоотвод всей судейской коллегией. "Чтобы потом не было проблем", – так пояснила после заседания судья Оверина…
Однако проблемы как раз и начались. Все эти "конвульсии" делались истцом не просто так, ну, например, чтобы потянуть время. Для представителя истца Печерова апелляционный суд – рабочее место, где часто рассматриваются конфликты с пенсионерами. Враждовать с судьями просто так он бы не стал. Но ему, видимо, нужна была другая судейская бригада! И ему пошли навстречу в этой "невинной" просьбе. Все это говорило о том, что нашему никчемному делу о публикации никчемного опровержения руководство приморского ПФ придает большое значение, и, видимо, готово потратить на него административный или какой-то другой ресурс...
Была назначена новая коллегия: "Кравець Ю.І., Громік Р.Д., Суворов В.О." (укр). Истец продолжал игнорировать заседания, не было и его подписей на корешках повесток. На одном из таких заседаний я обратился к суду с просьбой выдать мне повестку для истца, что и было сделано, а после этого "с боем", так же как и во время суда в первой инстанции, сдал и зарегистрировал её в канцелярии приморского ПФ. Таким образом, следующее заседание уже должно было быть результативным. Вот так – "за ухо" я и протащил своих оппонентов по всему процессу. Иначе он тянулся бы лет пять.
Для истца это была последняя попытка решить вопрос благоприятным для себя образом дома – в Одессе. Следующие, более высокие судебные инстанции уже в Киеве, где, как вы понимаете, влияние районного управления ПФУ не слишком велико. Поэтому, как мне кажется, до судейской коллегии было доведено страстное желание одесского пенсионного начальства выиграть этот процесс. А как вы думаете, достаточно ли просто сообщить суду о своём желании выиграть процесс или это нужно чем-то подкреплять?...
С другой стороны, апелляция – это такое действие, когда кто-то просит один суд проявить неуважение к другому суду. Одна из сторон при этом обращается к судьям и говорит:
- Ваш коллега-судья – дурак и решил неправильно. А я умный и знаю, как правильно. Исправляйте, как я сказал!
Однако корпоративная солидарность имеется везде, поэтому решения чаще остаются в силе, чем пересматриваются. Но это в общем случае. Наш случай, видимо, был исключением...
Заседания в апелляции происходят не так, как в первой инстанции. В районном суде обычно в зале присутствуют только стороны процесса. В апелляции же в зале сидят участники сразу многих разных судебных дел "гамузом". Их вызывают по очереди и, тут же, в присутствии всех остальных, "в теплой, дружеской обстановке" коммунальной кухни, в течении 10-15 минут принимают решение.
В моём случае было не так. Во-первых, заседания не оказалось в расписании на сайте суда. Во-вторых, его не оказалось и в расписании на стенде в самом суде. Это – серьезное упущение. При этом нарушается принцип гласности судебного заседания, оно приобретает тайный характер, создается полное впечатление, что такого заседания нет. Пришлось звонить секретарю Железнову, телефоном которого я разжился в процессе моих многочисленных посещений суда. Если бы такого телефона у меня не было, то заседание, скорее всего, прошло бы без моего участия – пока искал бы, опоздал.
В результате, поскольку повестки были розданы, подписи сторон получены, заседание все же состоялось. Я не возражал против проведения этого "тайного" заседания – надоели! Присутствовали: три судьи, секретарь, я (Тимура со мной уже не было) и, как и ранее, представитель приморского ПФ г-н Печеров.
Заседание сразу пошло не так, как обычно в апелляции, а по полной программе, и стало ясно – суд собирается решение пересмотреть. Он очень внимательно выслушал галиматью Печерова про "волшебную кнопку" на дверях приморского ПФ, которая отменяет законодательство Украины по доступности, про обеденный перерыв в полтора часа, о котором есть приказ, что он должен быть 45 минут, про чудное сравнение 150 работающих и 194 человек по штатному расписанию и т.д.
Немало времени истец потратил на стенания по поводу защиты своей деловой репутации. Вообще-то это было совершенно излишним, поскольку защищать свою репутацию истец собирался путем публикации опровержения. Т.е. в случае такой публикации он считал свою репутацию защищенной, поэтому и рассматривать нужно было только это – опровержение. Остальное – словоблудие.
Но этот вопрос оказался интересным теоретически. Действительно, все люди, предприятия, учреждения, в том числе государственные имеют репутацию. Это совокупность мнений о его способности выполнять возложенные на них функции, о надежности, честности и т.п. А вот деловую репутацию или бизнес-репутацию имеют только люди, предприятия, учреждения, задействованные в деловом обороте, т.е. в бизнесе. Понятно, что ПФ бизнесом не занимается по закону, и от информации о ПФ (все равно – позитивной или негативной) количество его клиентов и прибыль не изменится. К тому же деловая репутация в суде – это не абстрактное понятие, а конкретная величина, которую можно оценить в денежном выражении. Эта величина называется "гудвил". Её можно рассчитать как разницу между ценой, за которую предприятие можно продать на рынке, и его балансовой ценой. Так сказать, добавленная стоимость – как результат хорошей репутации. Однако приморский ПФ, при действующем законодательстве продаже не подлежит и, таким образом, деловой репутации не имеет.
Поскольку судейский настрой мне был изначально понятен, я потратил свое время главным образом на доведение до судейской коллегии факта, что европейское законодательство и европейская практика на моей стороне, и дело, несомненно, попадет в кассацию и далее – в Европу.
По моему мнению, единственной возможностью для истца выиграть процесс нормальным путем было оспаривание оценочного характера суждений, однако к этому он даже не приступал. Не стал он оспаривать и подлинность всех пяти фото статьи…
Когда я обратил внимание на эти важные обстоятельства, истец задал мне вопрос: "Что такое оценочные суждения?", но судья, к сожалению, не дал мне ответить на него. В результате истец, видимо, так и остался в полном юридическом неведении.
По ходу дела судья-докладчик Кравец очень вкрадчивым и чрезвычайно доброжелательным голосом спросил меня: "А сейчас обеденный перерыв у них правильный?" Я ответил – да! – и попытался рассказать, что именно это и было одной из моих целей, которую я достиг публикацией, но это ему было не интересно. А ведь подписавшая иск "маркиза бюрократических ангелов" Анжелика Легеза рассказывала на пресс-конференции – теперь, после публикации, прием пенсионеров ведется и в обеденный перерыв дежурным специалистом, т.е. перерыва нет вообще!
Суд удалился на совещание и, вскоре вернувшись, огласил решение: обязать ответчика опубликовать опровержение: кнопка вызова расположена на высоте один метр над землей и обеденный перерыв – с 12.30 до 13.15. Установлением того, когда он стал таким – до публикации или после, суд не озаботился...
Любопытная деталь – судья Кравец читал "приговор", очень крепко прижав судебное дело к своей груди, скрестив обе руки, хотя держать при этом само решение ему было крайне неудобно. Видимо, он опасался, что я умыкну со стола эту важнейшую юридическую ценность. А, может быть, защищался таким образом от возможных в его воображении выстрелов прямо в честное судейское сердце?
Если нельзя судить по факту, судят по ложному акту… Суд смачно харкнул в журналиста и в свободу слова...
Во-первых, я писал про «волшебную "кнопку"» и не имеет значения, на какой высоте она установлена – волшебная же... Во-вторых, в материалах дела нет ни одного документа, где было бы написано именно про один метр.
Что касается обеденного перерыва, то в статье есть два фото с режимом работы приморского ПФ. Они не оспорены истцом, и в своем решении суд прямо указывает на это дважды. Как же можно приводить какие-то якобы правильные данные об обеденном перерыве, если правильные – вот они – на фото!?
Получив решение суда, я увидел: ничего кроме глупости и подлости в нем не прочтешь. Резолютивная часть почти никак не вытекала из того, что написано в этом решении до того. Была полностью проигнорирована ст. 34 Конституции Украины, ст.10 Европейской конвенции по правам человека, ст.10 Закона Украины "Об информации". Без всякого пояснения фразы из статьи, которые потребовал опровергнуть истец, были признаны не имеющими статус оценочных суждений, хотя рассматривалась не вся фраза, а её обрывки. Как говорится, на основании "внутреннего убеждения" и все… Суд сделал вывод об этом без просьбы истца по своей инициативе… Суд проигнорировал три ярких прецедента, на которые ссылался ответчик, а упомянул всю "прецедентную практику европейского суда по правам человека", сделав вид, что она вся – в пользу истца, хотя ссылаться можно лишь на конкретные прецеденты.
Хорошо, что дело мое, слава Богу, не уголовное, и меня не приговорили к лишению свободы или чему-нибудь похуже...
Решение суда несло на себе явные признаки специально спроектированной, защищенной от кассации "конструкции". Например, оно неспроста опиралось на цифры: высота кнопки – один метр, обеденный перерыв 45 минут. Дело в том, что в кассационной инстанции уже не рассматривают доказательства и поэтому цифры в решении суда практически невозможно опровергнуть, ведь цифры обязательно основываются на доказательствах – документах. На это и был сделан упор в этой "конструкции".
Что можно сказать? Плох тот судья, который не мечтает быть человеком…
Об апелляционном суде Одесской области вообще остались самые негативные впечатления. По моему мнению, ни одно действие, ни в одном подразделении, с которым мне пришлось столкнуться, не было выполнено здесь правильно – по закону.
На написание кассационной жалобы у меня было около двадцати дней.
КАССАЦИЯ
Дела
о защите свободы слова имеют ряд особенностей. Например, вот такая,
казалось бы, мелочь. Представьте себе, вы опубликовали где-то большую
многостраничную работу, подняли в ней важные темы, получили обобщающие
выводы. И вот, кто-то недовольный подал иск в суд, где потребовал
опровержения какой-то несущественной мелочи. Ну, например, вы написали,
что какая-то кнопка – на высоте 1.2 метра, а по документам, которые
где-то раздобыл истец – на высоте 1.1 метра.
Т.е. он утверждает, что только размер имеет значение, а всё остальное – не имеет. Размер и баста, при этом, чем меньше, тем лучше! А ведь мы с вами знаем, насколько ошибочна эта "мысль". Важна и химия, и физика, и психология, и много чего еще...
Несмотря на то, что в вашем случае изучение размеров совершенно ничего не меняет по сути вашего исследования, судья упирается именно в этот факт – ему так проще. К тому же, дело рассматривается в рамках исковых требований. И всё – вы проиграли! Вы вынуждены публиковать опровержение – при этом "клеймо" ложной ставится на всю, именно на всю вашу работу. Истец при каждом удобном случае машет решением суда, как знаменем победы.
Вот примерно в такую ситуацию попал и я. Сатирико-юмористическая статья о недостатках районного управления ПФ, к концу поднявшаяся до серьезного разговора о всем ПФ, государстве, выборах, была сведена истцом в суде к кнопке и обеденному перерыву. И на этих мелких, к тому же, не доказанных основаниях, судом было принято решение о публикации опровержения.
Конечно, меня согревала мысль, что уж в Европе-то я это дело выиграю. И вам советую греться тем же, если попадете в подобную ситуацию. Но до европейского суда еще нужно дойти. А для этого следует "просочиться" через все украинские судебные инстанции, не нарушив жестких сроков и соблюдая все иные формальности. Да и решение Европейского суда по правам человека можно ожидать очень не скоро – не ранее, чем через несколько лет. Все это время вы будете ходить в статусе проигравшего. Поэтому, все же, нужно стараться выиграть дело дома.
В моем случае прогнозы специалистов по поводу рассмотрения кассации в Высшем специализированном суде Украины по гражданским и уголовным делам (ВССУ) были неутешительны. Практика ВССУ такова, что здесь редко пересматривают дела, не требующие материального возмещения, а наше было именно таким.
Но "сказку нужно досказывать до конца!" – и я "сотворил" очередной судебный документ – кассационную жалобу. Рецензию на неё, как и на все предыдущие, подготовила Людмила Панкратова. Мы уложились в срок и отправили всё по почте. В том числе – квитанцию об уплате судебного сбора. Расчет необходимой суммы можно выполнить прямо на сайте ВССУ в разделе "Информация для граждан – судебный сбор". Там же указаны и реквизиты для оплаты.
Кассация основывалась на законодательных актах, которые, по нашему мнению, суд должен был применить, но не применил. Кроме того, некоторые акты суд в решении упомянул, но совершенно невозможно было понять, каким образом их можно использовать против меня. Такая вот иезуитская позиция – суд перечислил мои аргументы, но сделал вид, что все они – против меня, никак это не пояснив. Просто использовал "для массы". Как говорится, не показывайте мне кодекс – покажите мне судью… На всё это также было обращено внимание ВССУ.
И, конечно, весьма важным обстоятельством было то, что фото статьи не были опровергнуты. Сам апелляционный суд удивительным образом на них ссылался, хотя они никак не могли свидетельствовать против меня.
Фото могли быть исследованы в ВССУ, поскольку они – неотъемлемая часть опубликованной статьи, а не поданные мною впоследствии доказательства.
Спустя примерно полтора месяца я получил "Ухвалу" ВССУ об открытии кассационного производства по делу и приостановке выполнения решения апелляционного суда. Это уже было маленькой победой, поскольку оное решение оставляло весьма убогое впечатление, и сам факт рассмотрения его уже давал хорошие шансы.
Киевлянка Людмила Панкратова взяла на себя труд представлять мои интересы в ВССУ – я отправил ей по почте доверенность, оформленную у нотариуса.
О дате заседания суд ничего не сообщил, о ней мы узнали на сайте суда, постоянно его мониторя.
В ВССУ дело рассматривалось коллегией из пяти человек: "Дем’яносов М.В., Коротун В.М., Парінова І.К., Нагорняк В.А., Ступак О.В." (укр). Как же оно могло видеться судьям?
Это дело – о свободе слова. Статья, вызвавшая конфликт, опубликована в "Украинской правде", убийство основателя которой – Георгия Гонгадзе потрясло политические устои Украины и привело к революционным изменениям во всей стране. В первую очередь это коснулось именно свободы слова. Дело Гонгадзе еще не закончено. Следует учесть – все судьи живут в Киеве и уже по факту места своего проживания воспринимают эти события острее других граждан.
Далее, статья содержит в основном критику районного управления ПФ, причем, в юмористической и сатирической форме. Высмеивается недоступность помещений для инвалидов. В Европе очень много делается для инвалидов, там это само собой разумеется. Поэтому в Европейском суде по правам человека активная позиция журналиста по такому вопросу ничего кроме поддержки вызвать не может. К тому же, все это подкрепляется пятью фотографиями.
Из судебных документов явно вытекает намерение журналиста обратиться в европейский суд.
Далее, если иск пенсионного фонда отклонить – его не убудет, а вот государство Украина в результате получит на одну жалобу меньше в европейском суде!
В этих условиях предсказать вердикт ВССУ было не слишком трудно. Ну, раз уж дело было принято к рассмотрению...
Так и вышло, высокая инстанция в коротком заседании выдала соответствующий результат – решение апелляционного суда Одесской области отменить! Решение Приморского районного суда г.Одессы оставить в силе! Т.е. всё – в пользу журналиста. Обжалованию не подлежит!
ОБЖАЛОВАНИЕ В ВЕРХОВНОМ СУДЕ УКРАИНЫ
В украинской юриспруденции не стоит понимать всё слишком буквально – мало ли что написано "не подлежит". Поскольку ПФ всегда судится до потери пульса, а мой пульс еще бьется, ПФ подал заявление в ВСУ на пересмотр решения ВССУ, почему-то назвав его в заголовке “Высшим административным судом Украины”. Подал, несмотря на "Обжалованию не подлежит!”
Ну, как же! Это ж вселенской важности вопрос! У нас же есть "кнопка" на дверях! Эта поистине "волшебная" кнопка отменяет действие всех законов по доступности! У нас же есть приказ об обеденном перерыве! Ерунда, что не выполняется! Журналиста – к ответу!
Что сказать, совершенно бессовестные люди...
В ВСУ, как и в ВССУ, доказательства уже не рассматриваются. В ВСУ можно аргументировать лишь неодинаковым применением норм права к одинаковым делам. Но, поскольку идентичность двух дел доказать практически невозможно, то и перспективы – почти никакой.
Истец "накопал" в Едином реестре судебных решений два "удобных" для себя прецедента и на них ссылался. Однако, скорее всего, самой опровергаемой в них информации не читал. Дело в том, что в этом самом реестре все приведено в зашифрованном виде. Какие-то "ОСОБА_1", "ОСОБА_2", "ИНФОРМАЦІЯ_1", "ИНФОРМАЦІЯ_2"... – черт голову сломит. Самих опровергаемых текстов не найдешь!
Почему результаты открытых процессов, которые может посетить любой желающий, даются в столь засекреченном виде – загадка. Зашифровали бы конфиденциальное: адреса, телефоны, а остальное – зачем? Вот, основываясь на этой закодированной абракадабре, видимо, и писал свое заявление о пересмотре истец.
Не учел при этом и одно важное обстоятельство: в нашем случае опровергаемые тексты были признаны судом оценочными суждениями, а в приведенных им примерах – нет.
Коллегия судей Судебной палаты по гражданским делам ВСУ в составе "Лещенко Н.П, Гуменюка В.І., Сеніна Ю.Л.”(укр) отказала горе-борцу за "деловую репутацию" даже в допуске дела к рассмотрению. И опять – “Обжалованию не подлежит!”.
Теперь уже бедному истцу обращаться совсем некуда. В европейский суд государственное учреждение "бить челом" не имеет права, а в Божий суд, как известно, иски не подают – он сам всё решает в свое время...
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Прошедший судебный процесс, несмотря на победу, оставил отвратительное послевкусие.
Большинство государственных служащих, с которыми пришлось столкнуться, продемонстрировали очень низкую юридическую квалификацию и яркие образцы аморального поведения.
Это, прежде всего, Анжелика Легеза – инициатор судебного процесса, нач. упр. приморского ПФ. Она перед публикацией осознавала недостатки возглавляемого ею учреждения, демонстрировала мне переписку по этому поводу – об этом шла речь в статье. После публикации созвала пресс-конференцию, где прилюдно поблагодарила меня за критику. Аудиозапись этой пресс-конференции фигурировала потом в качестве доказательства в суде. И тут же подала на меня в суд! Это уже не говоря о снижении моей пенсии сразу после публикации.
А недавно сия "маркиза" торжественно – с шариками и красной ленточкой, (только салюта не было) – открыла специальную "Приемную для лиц с ограниченными возможностями", тем самым признав факт своей изначальной неправоты. Так-то оно так, но никаких извинений до сих пор не последовало.
Это и зам нач. Главного управления ПФ в Одесской области Татьяна Яворская, которая была обязана погасить конфликт в зародыше, однако вместо этого подключилась к преследованию журналиста.
Это и зам.нач. упр. приморского ПФ Тамара Гортопан – "Пишите, что хотите, куда хотите и сколько хотите!!!".
Это и нач. отдела приморского ПФ – надменная Надежда Савченко, пальцем не пошевелившая, чтобы поправить своих подчиненных.
Это и ее заместитель Наталья Кондрат, которая вместе с главным специалистом Веселовой, фальсифицировали документы, о чем написано несметное количество обращений.
Это и гл. спец. Лилия Ивко, которая применяла смешные, но, видимо, давно наработанные приемы по выставлению посетителя из кабинета.
Представьте себе – ни один из вышеперечисленных сотрудников не имеет юридического образования. Ни один! Бог с ним, с образованием, но у них нет и юридического мышления. Они работают не знаниями и квалификацией, а плохим характером. Вместо ссылок на нормы закона они коротко рубят: "Мы этого не делаем!", и разговор закончен!
Подобные действия в простом переводе означают грубую и примитивную фразу: "Пошел вон отсюда!". Представьте, как они ведут себя с далекими от юриспруденции бабушками и дедушками – санитарками, нянечками, вагоновожатыми, если они позволяют столь брутально себя вести с юридически грамотным журналистом, который к тому же доказал – характера у него не меньше, а больше, чем у бюрократов!
А что с того, что в приморском ПФ есть целый юридический отдел? Он применяется как репрессивный аппарат, как было в моем случае и как нередко бывает с другими пенсионерами, которых пенсионный фонд "спускает" в суд, как в канализацию. То же самое: "Пошел вон отсюда!", и это еще очень мягкий перевод их действий. Точнее – матом переводить!
Юристы на процессах, к сожалению, часто ведут себя аморально. Это считается в порядке вещей – "для победы все средства хороши". Но возникает вопрос, может ли вести себя аморально на процессе юрист – государственный служащий? Ведь он представляет не только себя – государство! Хорошо ли характеризует государство затяжка времени, постоянное увиливание от заседаний? Еще предстоит разобраться, каким образом удалось истцу заполучить крайне сомнительное, шитое белыми нитками, решение апелляционного суда Одесской области в свою пользу. За какие такие коврижки судьи "Кравець Ю.І., Громік Р.Д., Суворов В.О." (укр) предпочли свободе слова "правду" о высоте "кнопки" на дверях?
Гигантское количество начальников в государственной машине совершенно себя не оправдывает – они получают зарплату зря! Вместо исправления ошибок своих подчиненных, они усугубляют проблему, часто доводя ее до абсурда. В результате зреют "гроздья гнева", собираются майданы, совершаются революции.
Стоит ли комфортабельная жизнь чиновников, их гонор и амбиции тех огромных жертв, которые приносит при этом народ? Конечно нет! Уверен – государство, построенное на ныне действующих принципах кастовости, круговой поруки, нежизнеспособно и будет сметено грядущими событиями.
P.S. Свобода слова – базовая, фундаментальная ценность общества, без которой его нормальное развитие невозможно. Её защита – наша общая обязанность во имя нашего же общего блага. Кто "вляпался" в подобную историю – обращайтесь. Чем можем – поможем.
P.S. Обратите, пожалуйста, внимание на стиль написания статьи, которую вы только что прочитали. В ней – большое количество кавычек, слов, выражающих сомнение: "вероятно", "видимо", "возможно", "скорее всего", "наверное", много гипербол, аллегорий, иносказаний, аллюзий, юмора, элементов эзопова языка, вопросительных знаков. Всё это, кроме всего прочего, – способы защиты себя от очередного судебного процесса. Автор высказал своё мнение, ничего не утверждает точно, всё подвергает сомнению, все лингвистические конструкции снабдил признаками оценочных суждений. Умный оппонент за такую статью в суд не подаст, а с дураками судиться не так уж трудно...
Дела
о защите свободы слова имеют ряд особенностей. Например, вот такая,
казалось бы, мелочь. Представьте себе, вы опубликовали где-то большую
многостраничную работу, подняли в ней важные темы, получили обобщающие
выводы. И вот, кто-то недовольный подал иск в суд, где потребовал
опровержения какой-то несущественной мелочи. Ну, например, вы написали,
что какая-то кнопка – на высоте 1.2 метра, а по документам, которые
где-то раздобыл истец – на высоте 1.1 метра.Т.е. он утверждает, что только размер имеет значение, а всё остальное – не имеет. Размер и баста, при этом, чем меньше, тем лучше! А ведь мы с вами знаем, насколько ошибочна эта "мысль". Важна и химия, и физика, и психология, и много чего еще...
Несмотря на то, что в вашем случае изучение размеров совершенно ничего не меняет по сути вашего исследования, судья упирается именно в этот факт – ему так проще. К тому же, дело рассматривается в рамках исковых требований. И всё – вы проиграли! Вы вынуждены публиковать опровержение – при этом "клеймо" ложной ставится на всю, именно на всю вашу работу. Истец при каждом удобном случае машет решением суда, как знаменем победы.
Вот примерно в такую ситуацию попал и я. Сатирико-юмористическая статья о недостатках районного управления ПФ, к концу поднявшаяся до серьезного разговора о всем ПФ, государстве, выборах, была сведена истцом в суде к кнопке и обеденному перерыву. И на этих мелких, к тому же, не доказанных основаниях, судом было принято решение о публикации опровержения.
Конечно, меня согревала мысль, что уж в Европе-то я это дело выиграю. И вам советую греться тем же, если попадете в подобную ситуацию. Но до европейского суда еще нужно дойти. А для этого следует "просочиться" через все украинские судебные инстанции, не нарушив жестких сроков и соблюдая все иные формальности. Да и решение Европейского суда по правам человека можно ожидать очень не скоро – не ранее, чем через несколько лет. Все это время вы будете ходить в статусе проигравшего. Поэтому, все же, нужно стараться выиграть дело дома.
В моем случае прогнозы специалистов по поводу рассмотрения кассации в Высшем специализированном суде Украины по гражданским и уголовным делам (ВССУ) были неутешительны. Практика ВССУ такова, что здесь редко пересматривают дела, не требующие материального возмещения, а наше было именно таким.
Но "сказку нужно досказывать до конца!" – и я "сотворил" очередной судебный документ – кассационную жалобу. Рецензию на неё, как и на все предыдущие, подготовила Людмила Панкратова. Мы уложились в срок и отправили всё по почте. В том числе – квитанцию об уплате судебного сбора. Расчет необходимой суммы можно выполнить прямо на сайте ВССУ в разделе "Информация для граждан – судебный сбор". Там же указаны и реквизиты для оплаты.
Кассация основывалась на законодательных актах, которые, по нашему мнению, суд должен был применить, но не применил. Кроме того, некоторые акты суд в решении упомянул, но совершенно невозможно было понять, каким образом их можно использовать против меня. Такая вот иезуитская позиция – суд перечислил мои аргументы, но сделал вид, что все они – против меня, никак это не пояснив. Просто использовал "для массы". Как говорится, не показывайте мне кодекс – покажите мне судью… На всё это также было обращено внимание ВССУ.
И, конечно, весьма важным обстоятельством было то, что фото статьи не были опровергнуты. Сам апелляционный суд удивительным образом на них ссылался, хотя они никак не могли свидетельствовать против меня.
Фото могли быть исследованы в ВССУ, поскольку они – неотъемлемая часть опубликованной статьи, а не поданные мною впоследствии доказательства.
Спустя примерно полтора месяца я получил "Ухвалу" ВССУ об открытии кассационного производства по делу и приостановке выполнения решения апелляционного суда. Это уже было маленькой победой, поскольку оное решение оставляло весьма убогое впечатление, и сам факт рассмотрения его уже давал хорошие шансы.
Киевлянка Людмила Панкратова взяла на себя труд представлять мои интересы в ВССУ – я отправил ей по почте доверенность, оформленную у нотариуса.
О дате заседания суд ничего не сообщил, о ней мы узнали на сайте суда, постоянно его мониторя.
В ВССУ дело рассматривалось коллегией из пяти человек: "Дем’яносов М.В., Коротун В.М., Парінова І.К., Нагорняк В.А., Ступак О.В." (укр). Как же оно могло видеться судьям?
Это дело – о свободе слова. Статья, вызвавшая конфликт, опубликована в "Украинской правде", убийство основателя которой – Георгия Гонгадзе потрясло политические устои Украины и привело к революционным изменениям во всей стране. В первую очередь это коснулось именно свободы слова. Дело Гонгадзе еще не закончено. Следует учесть – все судьи живут в Киеве и уже по факту места своего проживания воспринимают эти события острее других граждан.
Далее, статья содержит в основном критику районного управления ПФ, причем, в юмористической и сатирической форме. Высмеивается недоступность помещений для инвалидов. В Европе очень много делается для инвалидов, там это само собой разумеется. Поэтому в Европейском суде по правам человека активная позиция журналиста по такому вопросу ничего кроме поддержки вызвать не может. К тому же, все это подкрепляется пятью фотографиями.
Из судебных документов явно вытекает намерение журналиста обратиться в европейский суд.
Далее, если иск пенсионного фонда отклонить – его не убудет, а вот государство Украина в результате получит на одну жалобу меньше в европейском суде!
В этих условиях предсказать вердикт ВССУ было не слишком трудно. Ну, раз уж дело было принято к рассмотрению...
Так и вышло, высокая инстанция в коротком заседании выдала соответствующий результат – решение апелляционного суда Одесской области отменить! Решение Приморского районного суда г.Одессы оставить в силе! Т.е. всё – в пользу журналиста. Обжалованию не подлежит!
ОБЖАЛОВАНИЕ В ВЕРХОВНОМ СУДЕ УКРАИНЫ
В украинской юриспруденции не стоит понимать всё слишком буквально – мало ли что написано "не подлежит". Поскольку ПФ всегда судится до потери пульса, а мой пульс еще бьется, ПФ подал заявление в ВСУ на пересмотр решения ВССУ, почему-то назвав его в заголовке “Высшим административным судом Украины”. Подал, несмотря на "Обжалованию не подлежит!”
Ну, как же! Это ж вселенской важности вопрос! У нас же есть "кнопка" на дверях! Эта поистине "волшебная" кнопка отменяет действие всех законов по доступности! У нас же есть приказ об обеденном перерыве! Ерунда, что не выполняется! Журналиста – к ответу!
Что сказать, совершенно бессовестные люди...
В ВСУ, как и в ВССУ, доказательства уже не рассматриваются. В ВСУ можно аргументировать лишь неодинаковым применением норм права к одинаковым делам. Но, поскольку идентичность двух дел доказать практически невозможно, то и перспективы – почти никакой.
Истец "накопал" в Едином реестре судебных решений два "удобных" для себя прецедента и на них ссылался. Однако, скорее всего, самой опровергаемой в них информации не читал. Дело в том, что в этом самом реестре все приведено в зашифрованном виде. Какие-то "ОСОБА_1", "ОСОБА_2", "ИНФОРМАЦІЯ_1", "ИНФОРМАЦІЯ_2"... – черт голову сломит. Самих опровергаемых текстов не найдешь!
Почему результаты открытых процессов, которые может посетить любой желающий, даются в столь засекреченном виде – загадка. Зашифровали бы конфиденциальное: адреса, телефоны, а остальное – зачем? Вот, основываясь на этой закодированной абракадабре, видимо, и писал свое заявление о пересмотре истец.
Не учел при этом и одно важное обстоятельство: в нашем случае опровергаемые тексты были признаны судом оценочными суждениями, а в приведенных им примерах – нет.
Коллегия судей Судебной палаты по гражданским делам ВСУ в составе "Лещенко Н.П, Гуменюка В.І., Сеніна Ю.Л.”(укр) отказала горе-борцу за "деловую репутацию" даже в допуске дела к рассмотрению. И опять – “Обжалованию не подлежит!”.
Теперь уже бедному истцу обращаться совсем некуда. В европейский суд государственное учреждение "бить челом" не имеет права, а в Божий суд, как известно, иски не подают – он сам всё решает в свое время...
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Прошедший судебный процесс, несмотря на победу, оставил отвратительное послевкусие.
Большинство государственных служащих, с которыми пришлось столкнуться, продемонстрировали очень низкую юридическую квалификацию и яркие образцы аморального поведения.
Это, прежде всего, Анжелика Легеза – инициатор судебного процесса, нач. упр. приморского ПФ. Она перед публикацией осознавала недостатки возглавляемого ею учреждения, демонстрировала мне переписку по этому поводу – об этом шла речь в статье. После публикации созвала пресс-конференцию, где прилюдно поблагодарила меня за критику. Аудиозапись этой пресс-конференции фигурировала потом в качестве доказательства в суде. И тут же подала на меня в суд! Это уже не говоря о снижении моей пенсии сразу после публикации.
А недавно сия "маркиза" торжественно – с шариками и красной ленточкой, (только салюта не было) – открыла специальную "Приемную для лиц с ограниченными возможностями", тем самым признав факт своей изначальной неправоты. Так-то оно так, но никаких извинений до сих пор не последовало.
Это и зам нач. Главного управления ПФ в Одесской области Татьяна Яворская, которая была обязана погасить конфликт в зародыше, однако вместо этого подключилась к преследованию журналиста.
Это и зам.нач. упр. приморского ПФ Тамара Гортопан – "Пишите, что хотите, куда хотите и сколько хотите!!!".
Это и нач. отдела приморского ПФ – надменная Надежда Савченко, пальцем не пошевелившая, чтобы поправить своих подчиненных.
Это и ее заместитель Наталья Кондрат, которая вместе с главным специалистом Веселовой, фальсифицировали документы, о чем написано несметное количество обращений.
Это и гл. спец. Лилия Ивко, которая применяла смешные, но, видимо, давно наработанные приемы по выставлению посетителя из кабинета.
Представьте себе – ни один из вышеперечисленных сотрудников не имеет юридического образования. Ни один! Бог с ним, с образованием, но у них нет и юридического мышления. Они работают не знаниями и квалификацией, а плохим характером. Вместо ссылок на нормы закона они коротко рубят: "Мы этого не делаем!", и разговор закончен!
Подобные действия в простом переводе означают грубую и примитивную фразу: "Пошел вон отсюда!". Представьте, как они ведут себя с далекими от юриспруденции бабушками и дедушками – санитарками, нянечками, вагоновожатыми, если они позволяют столь брутально себя вести с юридически грамотным журналистом, который к тому же доказал – характера у него не меньше, а больше, чем у бюрократов!
А что с того, что в приморском ПФ есть целый юридический отдел? Он применяется как репрессивный аппарат, как было в моем случае и как нередко бывает с другими пенсионерами, которых пенсионный фонд "спускает" в суд, как в канализацию. То же самое: "Пошел вон отсюда!", и это еще очень мягкий перевод их действий. Точнее – матом переводить!
Юристы на процессах, к сожалению, часто ведут себя аморально. Это считается в порядке вещей – "для победы все средства хороши". Но возникает вопрос, может ли вести себя аморально на процессе юрист – государственный служащий? Ведь он представляет не только себя – государство! Хорошо ли характеризует государство затяжка времени, постоянное увиливание от заседаний? Еще предстоит разобраться, каким образом удалось истцу заполучить крайне сомнительное, шитое белыми нитками, решение апелляционного суда Одесской области в свою пользу. За какие такие коврижки судьи "Кравець Ю.І., Громік Р.Д., Суворов В.О." (укр) предпочли свободе слова "правду" о высоте "кнопки" на дверях?
Гигантское количество начальников в государственной машине совершенно себя не оправдывает – они получают зарплату зря! Вместо исправления ошибок своих подчиненных, они усугубляют проблему, часто доводя ее до абсурда. В результате зреют "гроздья гнева", собираются майданы, совершаются революции.
Стоит ли комфортабельная жизнь чиновников, их гонор и амбиции тех огромных жертв, которые приносит при этом народ? Конечно нет! Уверен – государство, построенное на ныне действующих принципах кастовости, круговой поруки, нежизнеспособно и будет сметено грядущими событиями.
P.S. Свобода слова – базовая, фундаментальная ценность общества, без которой его нормальное развитие невозможно. Её защита – наша общая обязанность во имя нашего же общего блага. Кто "вляпался" в подобную историю – обращайтесь. Чем можем – поможем.
P.S. Обратите, пожалуйста, внимание на стиль написания статьи, которую вы только что прочитали. В ней – большое количество кавычек, слов, выражающих сомнение: "вероятно", "видимо", "возможно", "скорее всего", "наверное", много гипербол, аллегорий, иносказаний, аллюзий, юмора, элементов эзопова языка, вопросительных знаков. Всё это, кроме всего прочего, – способы защиты себя от очередного судебного процесса. Автор высказал своё мнение, ничего не утверждает точно, всё подвергает сомнению, все лингвистические конструкции снабдил признаками оценочных суждений. Умный оппонент за такую статью в суд не подаст, а с дураками судиться не так уж трудно...
